Священноисповедник Павел (в мiру – Кратиров Павел Федорович) – епископ Старобельский.
Sidebar
Духовное наследие
Епископ Старобельский Павел
Родился в семье сельского священника, благочинного 2-го округа Тотемского уезда (данные о том, что он был сыном будущего епископа, являются недостоверными). Был женат, отец трёх дочерей — Валентины, Веры и Зои.
Окончил Вологодское духовное училище, Вологодскую духовную семинарию, Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия (1896; тема кандидатской работы: «Святитель Тихон Задонский как пастырь и пастыреучитель»).
Окончил Вологодское духовное училище, Вологодскую духовную семинарию, Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия (1896; тема кандидатской работы: «Святитель Тихон Задонский как пастырь и пастыреучитель»).
В 1896 преподавал Закон Божий в школе в родном селе.
С 1897 являлся преподавателем Тульской духовной семинарии.
1902 — преподаватель Курской духовой семинарии.
С 1903 по 1918 г. – преподаватель нравственного богословия Харьковской духовной семинарии. Одновременно был законоучителем в мужской и женской гимназиях.
В 1918 г. после закрытия семинарии был рукоположен во священника. В 1919 овдовел и был пострижен в монашество и вскоре возведён в сан архимандрита.
С 19 февраля 1922 — епископ Старобельский, викарий Харьковской епархии. Активно выступал против обновленческого движения, в связи с чем его представители ходатайствовали о высылке епископа за пределы епархии. На успение 1922 г. с санкции Наркомата юстиции Украины местным уполномоченным обновленческого ВЦУ уволен за штат с высылкой за пределы епархии. Осенью 1922 г. вернулся в Харьков.
В марте 1923 был арестован, в мае того же года выслан в Крым, где некоторое время управлял Ялтинским викариатством Таврической епархии. Затем жил в Абхазии, Вологде, Владимире, Великом Устюге, недолго управлял Великоустюжской епархией. В 1924—1925 жил в Москве, с 1925 — в Харькове. Неоднократно подвергался кратковременным арестам.
В одном из воспоминаний о деятельности епископа Павла говорится о его участии в диспуте с обновленцами, перед которым были арестованы многие видные православные деятели, намеревавшиеся участвовать в этом мероприятии.
Придя к своим родственникам, людям верующим, он узнал о только что бывших арестах и тогда решил пойти на диспут и там говорить во славу Божию. Вид у него был невзрачный, одежда тоже, ничьё внимание он привлечь не мог, а поэтому, когда он на диспуте попросил слова, ему с удовольствием дали его. Но когда Владыка заговорил, то не только разбил все доводы обновленцев, но так горел любовью к Господу, что в эту минуту вся аудитория была готова идти к ним вместе на Крест. Диспут закрыли моментально, не дав говорить следующим ораторам.
Он не признавал митр. Сергия еще до опубликования Декларации, считая его захватчиком высшей церковной власти, которая с 1926 должна принадлежать митр. Ярославскому Агафангелу, и за это был запрещен в священнослужении экзархом Украины митр. Михаилом (Ермаковым). Резко осудил Декларацию митрополита Сергия (Страгородского), содержавшую далеко идущие уступки советской власти. Он отправил в конце 1927 письмо к митр. Агафангелу и остался вполне удовлетворен ответом, так как ярославский митрополит признал Сергия «узурпировавшим церковную власть». В 1928 еп. Павел направил митрополиту Сергию официальное заявление об отделении от него.
Последовавшего вслед за этим запрещения в священнослужении не признал.
Епископ Старобельский выступал прежде всего как сильный идейный оппонент митр. Сергия. Он стал автором трех широко разошедшихся по стране произведений. Первое из них было написано в феврале 1928 и называлось «Наши критические замечания по поводу второго послания митрополита Сергия». Владыка Павел указывал, что нижегородский митрополит открыто боролся за власть в Церкви, получив же ее, самовольно вступил на новый курс и, призывая всех к миру, начал налагать на не согласных с ним церковные прещения.
«Если бы митрополит Сергий действительно желал до Собора сохранить "единство Духа в союзе мира", "чтобы не разрывать хитона Христова", как он выражается, то, оказавшись всякими неправдами и правдами во главе церковного управления, он не пугал бы напрасно церковными канонами не признающих его, как это делает он все время с большим усердием; не налагал бы единолично запрещений на десятки не согласных с ним епископов, а с должным смирением, поставивши собственную каноничность под знаком вопроса "в единстве Духа и в союзе мира", ожидал бы будущаго Собора, который разобрался бы в том, кто прав и кто виноват в церковных смутах, и каждому воздаст по делам его». «Митр. Сергий не лично от себя и своего Синода, но от имени всей Православной Соборной Церкви поклонился человекобогу, говорящему гордо и богохульно… Я, грешник, думаю, что таких церковных деятелей нужно назвать не только еретиками и раскольниками, но и богоотступниками. Ведь митр. Сергий вводит в церковное богослужение неслыханную в истории Церкви ересь модернизированного богоотступничества, естественным последствием которой явилась церковная смута и раскол».
В мае 1928 еп. Старобельский написал открытое письмо «О модернизированной Церкви, или О Сергиевском православии» неизвестному «брату о Христе», в котором доказывал, что Декларация затрагивает саму суть православно-церковного вероучения:
«Ведь митр. Сергий вводит в церковное богослужение неслыханную в истории Церкви ересь модернизированного богоотступничества, естественным последствием которой явилась церковная смута и раскол... Митр. Сергий своей суемудреной и злочестивой декларацией и последующей антицерковной работой создал новый обновленческий раскол или Сергиевское обновление... Тем, кто поплелся за митр. Сергием, возвращение на путь истины - задача трудная, сопряженная с немалыми скорбями и лишениями. Но я, грешный, вижу все и живу надеждой на Бога, Милующего, Умудряющего и Укрепляющего немощных...»
Всего еп. Павел написал, по его словам, четыре послания – «рассуждения» на тему, кто должен управлять Русской Церковью, два обращения к советской власти и письмо старобельским благочинным в ответ на их коллективное обращение с упреком о непризнании митр. Сергия. Со всеми своими сочинениями Владыка знакомил священников и мирян. Судя по всему, Святителю Павлу принадлежит и безымянный анализ Декларации митр. Сергия.
Всего еп. Павел написал, по его словам, четыре послания – «рассуждения» на тему, кто должен управлять Русской Церковью, два обращения к советской власти и письмо старобельским благочинным в ответ на их коллективное обращение с упреком о непризнании митр. Сергия. Со всеми своими сочинениями Владыка знакомил священников и мирян. Судя по всему, Святителю Павлу принадлежит и безымянный анализ Декларации митр. Сергия.
В июне 1928 Владыка отправил Димитрию (Любимову) письмо с сообщением, что еще в 1926 вышел из ведения митр. Сергия и просьбой принять его в молитвенное общение.
Его приняли и он сразу же, наряду с епископом Алексием (Буй), приступил к окормлению «иосифлян» в Киевской и Харьковской областях. В течение лета 1928 к нему присоединилось около 20 общин, в последующем его юрисдикцию признал ещё ряд приходов.
С лета 1928 еп. Павел начал вполне легальную деятельность в качестве правящего истинно-православного архиерея, поскольку до определенного момента в определенных местах власти не мешали разделениям в церковной среде.
За короткий срок - лето 1928 - к еп. Павлу перешло около двадцати сергианских общин. Первым был приход церкви в Дергачах, затем собора в Золочеве, храмов в Балаклее, четырех сел Богодуховского района, двух сел Ахтырского района (Сумской епархии) и т.д. Своим Владыкой еп. Павла (Кратирова) признали и четыре сельских прихода Екатеринославской (Днепропетровской) епархии. От всех общин он требовал законно принятого постановления о присоединении к нему.
В своих письмах Димитрию (Любимову) епископ писал о том, что долгом каждого православного пастыря является в т.ч. и создание препятствий для работы советской власти; он не признавал возможности воспитывать детей в советских школах, а тем более – вступать в коммунистическую партию. Позже эти письма стали обвинением против него.
В конце сентября 1928 еп. Павла (Кратирова), который продолжал свою активную антисергианскую деятельность, вызвали в ОГПУ и разрешили дальние поездки, каждый раз с особого разрешения, но в марте 1929 последовал окончательный запрет. Выезжать на службы в другие города еп. Павел перестал, хотя принимать под свое окормление общины продолжал, и не только в Харьковской и Сумской епархиях.
Так, в 1930 к нему перешли иосифлянские приходы Киева, бывшие сергианские общины Ананьева Одесской епархии, Глухова Черниговской епархии, Курска, ел. Засосной Острогожского окр., с. Нескучное Липецкого окр., в январе 1931 - с. Мелекино Мантушского района Мариупольского окр. и др. После ареста архиепископа Димитрия (Любимова) епископ Павел поддерживал отношения с епископом Нарвским Сергием (Дружининым) - писал ему, посылал в Ленинград несколько человек для рукоположения.
В 1931 был арестован в Харькове по делу «контрреволюционной организации Истинно-Православная Церковь». Процедура арестов отошедших от митрополита Сергия описывается следующим образом: Агент ГПУ являлся к епископу с вопросом, как он относится к декларации митр. Сергия. Если епископ отвечал, что он ее не признает, то агент заключал «значит, вы контрреволюционер», и епископ арестовывался.
С января по март 1931 Святитель допрашивался 24 раза, виновным себя не признал, однако не скрывал своего негативного отношения к политике советской власти: «Так называемое раскулачивание кулака с религиозной точки зрения — явление безусловно греховное. Так оно и расценивается, без сомнения, всеми верующими людьми». Еп. Павел заявил:
«Если я буду честно исполнять свои пастырские обязанности, я буду рассматриваться как лицо нежелательное и даже вредное с точки зрения существующей власти; если я буду благословлять и одобрять все начинания существующей власти, противные религии и даже направленные против неё, я буду бесчестным и никуда негодным служителем Церкви».
Главными обвиняемыми по делу проходили также епископы, Иоасаф (Попов), священник Григорий Селецкий, будущий игумен Иоанн и другие священнослужители и монашество. Всего по делу проходило 136 человек.
2 января 1932 тяжело больной епископ был осуждён Особым совещанием при коллегии ОГПУ к 10 годам заключения. Спустя три дня скончался в тюремной больнице при нарастающей сердечной слабости от саркомы лифматических желез и двухстороннего плеврита.
Святый священноисповедниче, Святителю отче Павле, моли Бога о нас!
Его приняли и он сразу же, наряду с епископом Алексием (Буй), приступил к окормлению «иосифлян» в Киевской и Харьковской областях. В течение лета 1928 к нему присоединилось около 20 общин, в последующем его юрисдикцию признал ещё ряд приходов.
С лета 1928 еп. Павел начал вполне легальную деятельность в качестве правящего истинно-православного архиерея, поскольку до определенного момента в определенных местах власти не мешали разделениям в церковной среде.
За короткий срок - лето 1928 - к еп. Павлу перешло около двадцати сергианских общин. Первым был приход церкви в Дергачах, затем собора в Золочеве, храмов в Балаклее, четырех сел Богодуховского района, двух сел Ахтырского района (Сумской епархии) и т.д. Своим Владыкой еп. Павла (Кратирова) признали и четыре сельских прихода Екатеринославской (Днепропетровской) епархии. От всех общин он требовал законно принятого постановления о присоединении к нему.
В своих письмах Димитрию (Любимову) епископ писал о том, что долгом каждого православного пастыря является в т.ч. и создание препятствий для работы советской власти; он не признавал возможности воспитывать детей в советских школах, а тем более – вступать в коммунистическую партию. Позже эти письма стали обвинением против него.
В конце сентября 1928 еп. Павла (Кратирова), который продолжал свою активную антисергианскую деятельность, вызвали в ОГПУ и разрешили дальние поездки, каждый раз с особого разрешения, но в марте 1929 последовал окончательный запрет. Выезжать на службы в другие города еп. Павел перестал, хотя принимать под свое окормление общины продолжал, и не только в Харьковской и Сумской епархиях.
Так, в 1930 к нему перешли иосифлянские приходы Киева, бывшие сергианские общины Ананьева Одесской епархии, Глухова Черниговской епархии, Курска, ел. Засосной Острогожского окр., с. Нескучное Липецкого окр., в январе 1931 - с. Мелекино Мантушского района Мариупольского окр. и др. После ареста архиепископа Димитрия (Любимова) епископ Павел поддерживал отношения с епископом Нарвским Сергием (Дружининым) - писал ему, посылал в Ленинград несколько человек для рукоположения.
В 1931 был арестован в Харькове по делу «контрреволюционной организации Истинно-Православная Церковь». Процедура арестов отошедших от митрополита Сергия описывается следующим образом: Агент ГПУ являлся к епископу с вопросом, как он относится к декларации митр. Сергия. Если епископ отвечал, что он ее не признает, то агент заключал «значит, вы контрреволюционер», и епископ арестовывался.
С января по март 1931 Святитель допрашивался 24 раза, виновным себя не признал, однако не скрывал своего негативного отношения к политике советской власти: «Так называемое раскулачивание кулака с религиозной точки зрения — явление безусловно греховное. Так оно и расценивается, без сомнения, всеми верующими людьми». Еп. Павел заявил:
«Если я буду честно исполнять свои пастырские обязанности, я буду рассматриваться как лицо нежелательное и даже вредное с точки зрения существующей власти; если я буду благословлять и одобрять все начинания существующей власти, противные религии и даже направленные против неё, я буду бесчестным и никуда негодным служителем Церкви».
Главными обвиняемыми по делу проходили также епископы, Иоасаф (Попов), священник Григорий Селецкий, будущий игумен Иоанн и другие священнослужители и монашество. Всего по делу проходило 136 человек.
2 января 1932 тяжело больной епископ был осуждён Особым совещанием при коллегии ОГПУ к 10 годам заключения. Спустя три дня скончался в тюремной больнице при нарастающей сердечной слабости от саркомы лифматических желез и двухстороннего плеврита.
Святый священноисповедниче, Святителю отче Павле, моли Бога о нас!